Самая темная ночь - Страница 37

— Да, точно не номер люкс. — Гальяно присел на импровизированный лежак из мешков с картошкой. — Темнотища, духотища!

С тем, что здесь темно и душно, Матвей готов был согласиться. На самом деле погреб больше походил на колодец в два человеческих роста глубиной и с примерно трехметровым диаметром. Вчетвером они могли разместиться в нем едва-едва.

— Да, света явно маловато, — сказал Матвей, рассматривая вентиляционное окошко под самым потолком.

— Мне и воздуха маловато, — вздохнул Туча, осторожно присаживаясь рядом с Гальяно.

— Ты хоть тут не вздумай курить! — Матвей посмотрел на подозрительно топорщащийся карман Гальяно. — Вентиляция здесь и в самом деле хреновая.

— А я и не собирался! — Гальяно приподнялся на локте, обвел погреб хозяйским взглядом. — У меня и сигарет нет, так и не забрал у Ильича.

— А в кармане что?

— А в кармане то, что спасет нас от скуки! — С видом фокусника он извлек на свет божий колоду карт. — Господа, во что предпочитаете сразиться?

Выбор пал на «очко», минут двадцать ушло на то, чтобы объяснить Туче правила игры, а потом Гальяно раздал карты. Играли долго, увлеченно, позабыв и про погреб, и про наказание. Матвей лишь изредка поглядывал на часы, отмечая оставшееся время.

Игра была в самом разгаре, проигрывающий Гальяно кипятился, пытался мухлевать, но был пойман Дэном с поличным. Они как раз вяло переругивались, когда льющийся из окошка скудный свет на мгновение померк, а потом в самый центр лежака, разметав во все стороны карты, упало что-то черное. Прошло несколько секунд, прежде чем они поняли, что это такое.

Мертвая ворона таращилась на них мутными глазами, раскинув в стороны переломанные крылья, а сверху доносилось громкое ржание.

— Эй, свиньи! Как вам подарочек? — По голосу, визгливому и тонкому, как у девчонки, они сразу поняли, кто там вверху.

— Ах ты, морда дистрофичная! — Гальяно брезгливо, двумя пальцами, взял ворону за крыло, принялся взбираться вверх по ящикам. — Я тебе сейчас покажу подарочек!

Он был уже на самой вершине пирамиды из ящиков и примерялся, как бы половчее вышвырнуть ворону вон, когда в вентиляционное окошко просунулась мускулистая лапа, слепо пошарила в пространстве и, обнаружив лицо Гальяно, сделала резкий выпад. Если бы у Гальяно имелась надежная опора, он бы, наверное, удержался, но опоры не было, и он, взмахнув руками, рухнул вниз, прямо на лежак из картофельных мешков. Приземление нельзя было назвать мягким, Гальяно взвыл от боли, а Матвей с Дэном едва увернулись от летящих в них ящиков. Они увернулись, а вот Туче не повезло, острый край ящика до крови распорол его руку от плеча до локтя. Хорошо еще, что только руку, потому что ящик летел Туче прямо в лицо. От куда более серьезных увечий его спасла неожиданно быстрая реакция и недюжинная сила. Будь на его месте любой другой, дело бы непременно закончилось переломом. И уже самой последней, перекатываясь с ящика на ящик, вниз упала многострадальная ворона.

— Что, свиньи, получили?! — В окошке появилась рожа одного из близнецов, наверняка того самого, который столкнул Гальяно. — Будете знать, как…

Он бы, наверное, говорил еще долго, если бы вдруг не взвыл от боли.

— Глаз-алмаз! — сказал Гальяно, мстительно усмехаясь.

— Это ты его? — спросил Дэн.

— А чем? — удивился Матвей.

— Вот этим. — Гальяно поддел ногой рассыпавшийся по полу картофель. — Хотел вороной, но решил, что у картошки убойная сила больше.

— Молодец! — Дэн похлопал его по плечу, и Гальяно тут же громко ойкнул.

— Больно?

— До свадьбы заживет, но законный повод наведаться в медпункт у меня есть. — Он морщился и улыбался одновременно.

— Кто про что, а вшивый про баню! — Матвей по мешкам с картошкой перебрался к Туче.

Туча сидел, прижавшись спиной к стене, баюкал пораненную руку.

— Покажи-ка!

Рана была довольно глубокой, кровоточила, заливая красным фирменную футболку Тучи. Матвей посмотрел на часы: до конца наказания оставалось еще сорок минут. Так, глядишь, Туча, чего доброго, кровью истечет. И ведь не поделаешь ничего!

— Ну, что там? — К ним перебрался Дэн, внимательно осмотрел сначала Тучину руку, потом футболку, сказал задумчиво: — Майке уже, наверное, все равно хана, а руку надо перевязать. Рвем?

Туча молча кивнул.

Дэн перевязал рану быстро и ловко, может, не хуже медсестры Леночки.

— Свалили уроды! — Гальяно, запрокинув голову, всматривался в виднеющийся в окошке клочок неба. — Вы как хотите, пацаны, а я это безобразие терпеть не намерен.

— И что ты предлагаешь? — поинтересовался Матвей.

— Стенка на стенку мы с этими волчарами вряд ли справимся, — после недолгих раздумий заключил Гальяно. — Предлагаю отлавливать по одному.

— А если они нас… по одному? — Туча рассматривал свою забинтованную руку, на лице его читалась обреченность и покорность судьбе.

— А мы не будем ходить по одному! Мы же банда! С этими упырями нужно их же методами.

— С волками жить — по-волчьи выть, — усмехнулся Матвей. — Ладно, разберемся, нам бы пока выбраться на свет божий.

Дверь на волю отворилась, когда прошло ровно четыре часа, Суворов был пунктуален.

— Все, архаровцы, выходим!

Снаружи солнце светило уже вовсю. Матвей даже зажмурился, а когда открыл глаза, встретился с изумленным взглядом командира.

— А что это с тобой, Тучников? Что с рукой?

— А это на него ящик упал, — сообщил Гальяно, прижимая ладонь к боку и страдальчески морщась.

— А с тобой что?